Я стоял и смотрел в лицо ощетинившегося зала. А он словно ждал моего неверного шага. Что мне сказать ему, что предложить? Я рубанул ладонью воздух и начал...
Комсомол 1980 года. Потрепанная обложка Устава, холодный взгляд инструктора райкома и гордость от того, что комсомольский билет лежит у меня во внутреннем кармане пиджака. Членские взносы за год вперед. Редкие собрания, и все сплошь красное – билет, знамя, транспаранты, книги, журналы.
Еще тогда, девять лет назад, на вопрос, для чего плачу членские взносы, я без задней мысли ответил: «Для того, чтобы окончательно не забыть, что комсомолец». Меня тут же резко одернули, и больше я уже ничего подобного не «выдавал».
Во второй раз «вылез» только через шесть лет, в армии. Начальник политотдела части внимательно изучал мои глаза, еще вчера такого примерного комсомольца, автора всех «боевых листков» роты и «сусловских» речей на митингах. Что же теперь в них?
В очередной стенной газете батальона были помещены интервью с футболистами О. Блохиным и В. Хидиатуллиным, «рок-телетайп», калейдоскоп оригинальных новостей со всего света. Материалы были оформлены рисунками в духе интуитивного «авангарда», созданными в состоянии творческого подъема.
Но эта газета была только началом. После того, как меня назначили (именно – назначили) секретарем комитета ВЛКСМ батальона, я выступил на собрании с требованием более широко применять такое наказание, как исключение из рядов ВЛКСМ.
Удивительно, но факт – через месяц был назначен уже инструктором политотдела корпуса по комсомольской работе.
Сначала все шло по инструкции: под видом «своего» я проникал в подразделения и выяснял его степень заболеваний «дедовщиной», бегал за билетами для высокого начальства и сторожил их дома и дачи. Однако финал моей комсомольской карьеры быт печальным. За письмо в газету округа о тяжелом быте солдат в дальних подразделениях друзья жали мне руку, но совсем иначе вели себя люди в высоких кабинетах. Потом еще несколько недель меня «добивали» комсомольские вожаки со звездами на погонах, называвшие меня «антисоветчиком, фашистом, предателем» и т.д, и т.п.
Я молчал.
1989 год. Лед тронулся. Его же не удержать транспарантами с набившими оскомину призывами и портретами вождей. «Учиться коммунизму» в тисках комсомольского корсета советская молодежь так и не смогла. Комсомол оказался перед необходимостью борьбы... с самим собой. Политизированность массовой организации советской молодежи признана теперь фантомом, общественно-социальная значимость – весьма сомнительной. Сбылось самое худшее предсказание Н. И. Бухарина. Семьдесят лет развития комсомола превратили его из добровольного политического союза в чиновничий синдикат с разбухшим аппаратом и остатком в виде униженного большинства молодежи. Вне тотального комсомольского контроля не проходила ни одна дискотека, ни один политдиспут, ни одно путешествие на природу.
В 1983 году на отделении журналистики КГУ была исключена из комсомола группа студентов 3-го курса, выпускавших самиздатовскую газету «Искренность». Конечно, она была весьма сомнительных художественных и политических достоинств, но как, если не преследованием за убеждения и нарушением прав человека, все, что случилось, можно было назвать! И почему до сих пор не реабилитированы, не восстановлены в рядах ВЛКСМ те, кто в застойные годы говорил о национальных проблемах в СССР, о неоднозначности нашей истории, пытался заниматься неформальной общественно-политической и издательской деятельностью? Комсомол пока не признал ошибочными свои прошлые, достаточно карательные операции. А кто были судьи?
В июне 1985 года О. Шевцов, заместитель секретаря комитета ВЛКСМ КГУ, нуждался в «сильной» газетной статье о причинах исключения из комсомола студента биофака А. Галимзянова, «ярого татарского националиста». И статья такая, конечно, вышла. Правда, писал ее один молодой журналист, но подписана она фамилией комсомольского секретаря. Подобных примеров на нашей памяти достаточно много.
Перестройку в комсомоле кто-то еще настойчиво хочет заменить легким косметическим ремонтом. Но ведь прогнили сами основы здания. Фракционная структура нового коммунистического союза молодежи – неизбежность. Собственная солидная хозрасчетная деятельность, уход от нищеты, предоставление широких издательских прав комсомольским организациям – все это проблемы нынешнего дня.
Решив их, комсомол может стремительно продвинуться вверх по перестроечной лестнице.
Мне комсомол представляется организацией самых инициативных, энергичных и умных представителей молодежи, не имеющих персонального «ледореза», но пробивающих бюрократический лед с помощью таранной силы своей организации. Но пока комсомол – словно здание Пассажа на улице Ленина. Красивое и заманчивое, но абсолютно не пригодное для настоящей жизни и работы.
А каких людей мы встречаем в узких коридорах этого абстрактного дома? В лучшем случае – неплохих исполнителей, честных функционеров, в худшем – беспринципных демагогов, аполитичных глушителей инициативы. Можно предположить, по какому руслу пустят они перестройку в комсомоле: количественных изменений, создания одних бюро и комитетов и ликвидации других, разработки нереальных программ, рассчитанных на внешний эффект, и навязывания бессодержательных дискуссий типа «Студенческий комсомол – комсомол ли это?». Давайте уж тогда лучше создавать структуру комсомола по национальному, отраслевому, профессиональному и т.д. признакам. Вот уж, действительно, государство в государстве – новое министерство – комсомол!
...Вот все, что я хотел вам сказать. Решайте, насколько реальны мои предложения. Комсомол давно требует обновления, и сейчас именно мы имеем шанс начать дело возрождения молодежного союза.
Последнюю точку я поставил рукой на трибуне и пошел на свое место. В зале стояла тишина.
Артур Гафаров
28.10.1989
Комментариев нет:
Отправить комментарий